От Нижнего Тагила до Верхней Галилеи

Душе простор необходим, ей не важны границы,
Ее решеткой оградить усилия пусты.
Ерушалаим и Москва, две древние столицы,
В душе вмещаются моей, бессмертны и чисты.

Сегодня мы поговорим об авторской песне, Окуджаве и о местах обитания поэтов с нашим земляком Михаилом Сипером. Нам не понадобятся перчатки и маски, за долгим разговором не будет остывать в чашках чай. Ведь так случается, что земляк – давно житель другой далекой страны. Но беседа от этого не станет менее доверительной, а наша виртуальная встреча – теплой.

Для справки

Сипер Михаил – поэт, прозаик, родился в 1954 году в Нижнем Тагиле. Закончил Уральский политехнический институт в г. Свердловске. Работал на Уралвагонзаводе, с 1991 года живёт в Израиле.

Лауреат многих конкурсов авторской песни в бывшем СССР, в т.ч. 14-го фестиваля авторской песни имени Валерия Грушина. Автор шести поэтических сборников.

Лауреат Золотой медали Франца Кафки (Прага). Обладатель нескольких призов Поэтического турнира «Пушкин в Британии» (Лондон).

Михаил, расскажите, как все начиналось для Вас в авторской песне?

Первые песни, которые я услышал, были на пластинках журнала «Кругозор». Это были Никитины, Вахнюк, Камбурова, Визбор… Потом (когда у меня появился магнитофон) мой товарищ дал мне кассету с песнями под гитару. Это был почти часовой концерт Юрия Кукина и песен двадцать Юрия Визбора. Тогда же я купил пластинку Окуджавы, а у другого товарища послушал и почти наизусть выучил часовую запись Высоцкого. Во время учёбы в УПИ я услышал песни Дольского. Затем случайно попал на живой концерт Юрия Кукина… И началось.

Михаил Сипер на сцене Открытого городского фестиваля самодеятельной песни им. Сергея Минина. Пос. Антоновский, 2014

Вы же были Первым президентом клуба «Зеленая лампа»?

Поначалу в клубе было несколько человек. Потом мне удалось получить комнату в ДК имени Окунева. Появилась база для встреч. Планов было много – школа игры на гитаре, поэтический семинар, конкурс авторской песни сначала на заводе, потом в Дзержинском районе и, конечно же, – фестиваль. Со школой гитары не получилось, а остальное всё я сделал. Помимо всего, мы ездили на различные фестивали, где принимали участие в конкурсах и концертах. Наш клуб был в Перми, Березниках, Свердловске, Куйбышеве, Новокуйбышевске, Казани. Отовсюду привозили дипломы лауреатов. Активные участники клуба тех лет – Василий Мешавкин, Александр Каллистов, Сергей и Людмила Гладких, Галина Суворова, Игорь Урываев и другие.

Участники Клуба «Зеленая лампа» на фестивале в Перми, 1980-е годы

Вам принадлежит и идея создания Антоновского фестиваля авторской песни, который впоследствии стал носить имя Сергея Минина. В прошлом году фестиваль проходил в 35-й раз. Вы помните, как все начиналось?

Шёл 1984 год. Я очень возжелал провести в Тагиле фестиваль авторской песни. К тому времени я уже побывал на самых разных фестивалях и слётах и, как мне казалось, понял принцип. Был я тогда молод, наивен, романтичен, энергичен и, в хорошем смысле, повернут на всю голову. Сначала я пытался заинтересовать завком ВЛКСМ на своём родном Уралвагонзаводе. «А песни про завод там петь будут?» – спросили меня. Я честно ответил, что очень сильно сомневаюсь. «Вот и вали отсюда» – пошутил секретарь. Я пошел в ДК им Окунева. Там мне объяснили, что любое мероприятие требует денег, а деньги даёт УВЗ. «Песни про завод будут?» Не ответив на сакральный вопрос, я ушёл. И тогда, поразмыслив, я решил поехать в городской комитет комсомола. Там развернул эпическое полотно будущих фестивалей и стены крепости рухнули.

Мы начали расписывать план проведения фестиваля. Место предложил я – в Антоновске на поляне у речки Чёрной. На этом месте мы с друзьями часто отдыхали в выходные. Чистая вода, речка, полная раков и рыбы, лес вокруг, а главное – какая-то полуразрушенная изба с подведённым электричеством. Значит, можно пробросить кабель к аппаратуре. Поляна располагалась недалеко от станции узкоколейки, что тоже было немалым плюсом. Да и от шоссе Тагил – Черноисточинск можно было дойти, имея сильные ноги и спину. Только теперь я понял, зачем мне нужна крепкая рука в виде ГК ВЛКСМ. Я понятия не имел, что для проведения любого мероприятия в лесу требуется разрешение от милиции, лесничества, санэпидстанции. И рыцари щита и меча должны не возражать… Да и аппаратура не растёт на соснах. Пульт, колонки, микрофоны, усилители, стойки, звукорежиссёр… А сцена? Кстати, дело закрутилось в конце июня. А фестиваль был запланирован уже на середину августа ко Дню города.

Я купил три большие простыни и сшил их вместе. Вася Мешавкин нарисовал на получившемся полотнище черно-белые портреты Окуджавы, Высоцкого, Визбора и Галича. Так появился знаменитый задник сцены, украденный после первого фестиваля и восстановленный в следующем году.

Комсомольцы разослали разным организациям и предприятиям некоторые поручения. На поляну был завезён горбыль, из которого какая-то бригада сколотила сцену. Какие-то электрики протянули кабель к сцене. Когда я объяснил, что на всех фестивалях бывают почётные гости, то мне выделили деньги (честно говоря, не сильно большие), и я пригласил Лёню Сергеева. Я уж не говорю о призах – комсомол завалил меня наборами туристской мебели, палатками и рюкзаками.

В ночь с пятницы на субботу я на чёрной «волге» с водителем (!) встретил в свердловском аэропорту Лёню Сергеева и привёз его на поляну. Там мой товарищ Вадик Маркин уже сварил куриный бульон и охладил в речке водку. А на следующий день началась пахота. Всё смешалось в одну большую разноцветную карусель. И прослушивание, и непрерывную ругань с лесничими за какие-то порубленные кем-то деревья, и параллельное изготовление лауреатских медалей из толстой ветки, распиленной на тонкие кругляшки, и решение всяких бытовых вопросов (костры, автостоянка, размещение), и так далее. Но вот начался конкурс. Стемнело. Освещение, о котором я не подумал (а комсомольцы таки подумали и сделали), зажглось. И народу полно. И концерт идёт. Вот оно, счастье… Вдруг небо засопливило, и начался дождь. Народ заволновался. И тут я принял решение, достойное Суворова, Кутузова и Жукова. Вы уже помните, что рядом была огромная изба с выбитыми стеклами. Был объявлен небольшой перерыв, мы перетащили аппаратуру в избу, состоявшую из одной громадной комнаты под крышей. И там конкурс продолжился. В избу набилось немыслимое количество народа. Сидели друг на друге. Но конкурс прошел успешно! Затем все расползлись по палаткам и кострам, и пошла традиционная фестивальная ночь. На следующий день состоялся концерт шуточной песни, и народ стал разъезжаться. Но у меня была ещё одна задумка!

В 18-00 в ДК им. Окунева и в ДК «Юбилейный» одновременно начался концерт лауреатов и гостей фестиваля. А надо сказать, что это – разные концы города… Выступавших разделили на две бригады. Возле ДК дежурили автобусы, и в перерыве перевезли выступающих из одного ДК в другой, поменяв бригады местами. Два полноценных концерта в одно время! На этом фестиваль закончился.

Запоминающимся был и второй фестиваль. Он проходил в зловещей атмосфере антиалкогольного указа. Мне было разъяснено, что песни, в тексте которых есть слова «вино, выпить, водка», вообще что-то алкогольное, на сцену не допускаются. Я спросил, как быть, если кто-то споёт песню на стихи Пушкина «Выпьем с горя, где же кружка»? Я уж не говорю про толстый слой песен бардов-классиков с аналогичными потребностями… Мне было сказано: «На этом шутки кончены. Делай, как сказали или фестивалю…» Тут было применено соответствующее слово, ибо алкоголь уже был запрещён, а мат – ещё нет. Господи, как я крутился, объясняя конкурсантам политику партии и правительства и уговаривая поменять песню…. Помимо жесточайшей цензуры, я имел ещё одну нечаянную радость: по поляне ходили группы оперативников, вылавливающих нетрезвых граждан и мгновенно увозящих их в вытрезвитель. Так загремел мой друг Петя Качанко. И я ничего не мог сделать. После концерта мы с друзьями выпили тайком в палатке. А на вечернем концерте секретарь горкома комсомола был почти в предынфарктном состоянии, когда Лёня Ваксман прочёл стих, где каждая вторая строчка содержала слово «вино»…

Так родился и уже 36 лет живёт и благоденствует фестиваль авторской песни. Мы тогда договорились, что это не просто фестиваль, а ПЕРВЫЙ. В дальнейшем он приобрёл статус областного. 

Для нашего онлайн концерта в мае этого года «Чтоб не пропасть поодиночке…» Вы написали замечательное посвящение Булату Окуджаве…

Стихи Окуджавы я знал и любил ещё с 60-х годов. Песен Окуджавы я тогда ещё не слышал, но его стихи нередко публиковались в журнале «Юность», который я выписывал. Песни пришли позже, с выходом пластинок фирмы «Мелодия». Конечно, я был просто сражён этим потоком образов, этими стихами, этим глуховатым голосом. Когда мы сотрудничали с Василием Мешавкиным, самое главное для меня было – не сбиться на подражание Булату Окуджаве. А это было очень просто. Когда появился клуб «Зелёная лампа», мы стали готовить вечер, посвящённый творчеству Окуджавы. Я хотел сделать моноспектакль – самому читать стихи, песни и стихи пускать фонограммой. Был подготовлен большой набор слайдов, составлена программа. Но… вечер так и не состоялся. Я слишком тогда разбрасывался. Начался период сотрудничества с Нижнетагильским драмтеатром, и мне стало не до моноспектакля. А жаль…

Кто из бардов Вам наиболее близок по духу?

Уже более 40 лет моим любимым автором, другом и главным критиком была и остаётся Вероника Долина. А ещё наиболее мне близки по духу Владимир Ланцберг, Вадим Егоров, Геннадий Перевалов, ансамбль «Зеркало». Вопрос этот непростой, мне нравятся песни очень многих авторов…. А в последнее время мне наиболее близки песни Ольги Чикиной, Тимура Шаова и Павла Фахртдинова.

В 1991 году Вы «поменяли Нижний Тагил на Верхнюю Галилею» - уехали в Израиль. Как Вы думаете, важно ли где живет поэт?

Коренного, решающего влияния на стихи, как мне кажется, место проживания не оказывает. Конечно, появляются новые темы, связанные с окружением, но это внешние перемены.

Вы научились рано читать. Когда начали писать стихи, кто из поэтов оказал на вас влияние?

Попытки рифмовать я предпринимал ещё лет в 10. Я даже написал патриотическое стихотворение про войну и отправил в «Пионерскую правду». Меня поблагодарили ответным письмом и предложили сначала попробовать опубликоваться в школьной стенгазете. Чужими стихами я интересовался мало, читал только те, что были в «Юности». А там на меня очень сильно повлияли (и до сих пор влияют) стихи Андрея Вознесенского. Следующий раз это произошло на сочинении «Тема любви и труда в произведениях советских поэтов 60-х годов». Я знать не знал никаких советских поэтов, а тем более их стихов... Тогда я написал просто сочинение, отметил для себя места, где нужны были цитаты, подтверждающие написанное, и, сочинив эти цитаты, я их вписал в текст. Подписи под цитатами я ставил произвольно, беря их из списка рекомендованной литературы – Кайсын Кулиев, Давид Кугультинов и т. д. Поди проверь, настоящая это цитата или нет! Результат – пятерка и похвала от любимой учительницы Фаины Иосифовны Фридман.

Расскажите, как стали обладателем самой престижной литературной награды Европы - Золотой медали Франца Кафки.

Случилось это очень забавно. Однажды зазвенел телефон. И какой-то мужчина с сильным акцентом начал мне объяснять по-русски, что он представитель общества «Круг Франца Кафки» и что мне присуждена Золотая медаль Кафки за прошлый год за «создание своего поэтического мира». Я понял, что кому-то из моих друзей-приколистов захотелось надо мной подшутить. Дослушав речь «кафкианца», я положил трубку. Повторный звонок. Опять тот же голос просит не класть трубку, это не шутка, мне надо через неделю лететь на 4 дня в Прагу на церемонию вручения. Билеты ждут меня в аэропорту. Я позвонил в указанную кассу и там подтвердили, что на моё имя есть билет в Прагу. Немного обалдевший, я собрался, что, кстати, было непросто. У меня нет никаких костюмов, ибо они мне не нужны. Я хожу всегда в джинсах, сандалиях или кроссовках и футболках. А тут – торжественный приём. Пиджак я взял у соседа. Галстук весьма непрезентабельного вида – у другого соседа. Рубашка была моя. Остальное – джинсы и кроссовки. В сумме – такой интеллигентно-спортивный стиль. Так я и прилетел в Прагу и пришёл в весьма фешенебельный отель возле Прашной Браны. Там меня встретил руководитель Общества «Круг Франца Кафки» известный искусствовед Мирослав Кливар (он мне и звонил).

На следующий день в музее Франца Кафки возле Староместской площади состоялась торжественная церемония вручения Золотых медалей Кафки нескольким лауреатам – в области поэзии, прозы, изобразительного искусства и фотографии. Всё это снималось несколькими европейскими телеканалами. Потом был замечательный банкет….. Так я стал лауреатом Золотой Медали Франца Кафки… Кстати, этих медалей Кафки в Европе – несколько. Их присуждают разные общества.

Сипер М. (крайний слева) на вручении Золотой медали Франца Кафки. Прага, 2008

Да, хочу рассказать еще про галстук. Там был один мужик-миллионер. Увидев мой прикид, он пришёл в ужас. Все были в смокингах, с бабочками. Он спросил: «Ты почему верёвку на шею надел?» Я сказал: «Это галстук!» Тот продолжил: «В джинсах, кроссовках и ещё – верёвку какую-то надел... Ну-ка, пошли!» И потащил меня в свой номер, где выдал мне потрясающий шёлковый галстук какой-то шикарной фирмы долларов за 500. И потребовал, чтобы я выкинул свой галстук и надел его. Так как он был с тёмно-синими полосками, как и мой пиджак, то он классно подходил. Я надел галстук и на церемонии был в нём, это видно на фото. После вечера я хотел отдать галстук обратно, тот категорически отказался его брать, мотивируя, что галстук, как носовой платок или зубная щётка - вещь индивидуальная, и сейчас он мой. Вон он сейчас, висит у меня в шкафу...

Ваши стихи переводились на иврит, английский и публиковались в Израиле, Норвегии, Австралии, США, Канаде. У Вас вышло шесть сборников стихов. Сложно ли издать книгу в Израиле?

У меня вышло шесть книг, две – в Израиле три – в Москве и одна на Алтае. Издать книгу сейчас везде очень просто, всё – лишь вопрос денег.

Вот мои сборники:

1996 год - «Из неперечеркнутого»
2005 год - «Струна порезанная пальцем»
2010 год - «Инверсионный след»
2015 год - «Песок под микроскопом»
2016 год - «Снятие боли»
2019 год - «Время собирать камни»

Что бы Вы пожелали вашим читателям?

Чтобы они оставались моими читателями!

И мы с удовольствием остаемся читателями человека, чей неутомимый трамвайчик бежит по рельсам судьбы, проложенным в разных частях света, порой теряющимся в дебрях мыслей и чувств: 

Как сладко образумиться,
Как нужно успокоиться,
И мир таким, какой он есть, давно пора принять...
Бежит, бежит трамвайчик мой,
Никак не остановится,
Ах, Бог ты мой, ну как же мне трамвайчик свой унять?
А снег на рельсы падает
И кружится восторженно,
Уж эти мне непрочные осенние снега!
Бежит, бежит трамвайчик мой,
Звереныш растревоженный,
Уставив в небо темное ветвистые рога.
Билеты все оплачены
Долгами позабытыми,
Прощеньем и прощанием наполнены сердца.
Бежит, бежит трамвайчик мой
Со стеклами разбитыми,
И в сумерках у встречного не разглядеть лица.

Спасибо Вам, наш близкий и далекий земляк, за ваши воспоминания, желаем от всей души творческих успехов! До встречи в России.

Беседу вела Елена Колядина